0
8305
Долгий «армейский» век и безопасность Большого Кавказа
В современной политологии есть понятие «долгого века». Этот век не укладывается в рамки календарного столетия, и связан, скорее с определенными точками бифуркации в мировой истории.
В современной политологии есть понятие «долгого века». Этот век не укладывается в рамки календарного столетия, и связан, скорее с определенными точками бифуркации в мировой истории. Британский ученый с марксистскими взглядами Эрик Хобсбаум назвал «долгим XIX веком» период от Французской революции до Первой мировой войны. А Джованни Арриги в своей работе «Долгий двадцатый век» указывает на истоки богатства некоторых стран и пытается спрогнозировать будущее мировой экономики и финансов.
Однако есть подобное понятие, применимое к военной и геополитической мощи государства. И, более того, этот «долгий военный век» бывает нюансирован определенными деталями, которые помогают лучше понять происходящие международные процессы. Когда адмирал Альфред Тайер Мэхэн внедрял свою морскую стратегию в США, Панамский канал еще даже не был в планах, тем не менее, именно Мэхэн настаивал на необходимости его создания, так как он связал бы Атлантику и Тихий океан, и позволил бы американскому военному флоту оперативно перемещаться вдоль своих берегов.
В публикации под названием «Новая стратегическая география завершает долгий армейский век»[1] отставной офицер ВМС США Стивен Уиллс показывает, когда начался этот период и почему он может завершиться. Именно может, так как кризис в Украине и объявление Вашингтоном новой холодной войны России, похоже, умышленно спровоцированы с целью его продления со стороны определенных военно-политических кругов США.
Итак, из названия видно, что основным действующим субъектом этого периода является армия США. Именно армия, а не ВМС и ВВС, которые на слуху в первую очередь. Этот «долгий армейский век» предположительно начался в 1904 году в связи с реформами министра войны Элиу Рута (занимал этот пост с 1899 по 1904 гг.). Рут являлся воплощением успешного комбинатора, так как был связан одновременно с высшими эшелонами власти в Вашингтоне и частными адвокатскими кругами в Нью-Йорке. Именно Рут являлся вдохновителем экспансионистской политики США в отношении Кубы и Филиппин, а также лоббировал строительство Панамского канала. Но в историю США он вошел и как один из ведущих модернизаторов армии этой страны, реструктуризовав Национальную гвардию, основав Военный колледж Армии США. Рут, кстати, посещал Россию в 1917 г. по поручению президента Вудро Вильсона, где пытался поддержать власть Временного правительства во главе с А.Ф. Керенским, конечно же, с дальнейшим подписанием выгодных для Вашингтона соглашений.
А вот и еще более ранние планы на Украину (1951 г.)
Очевидно, что армейские лоббисты не ждали, пока вооруженные силы США будут реструктурированы с ущербом для них. Как пример такой работы можно привести специальный доклад, изданный Национальным Университетом Обороны еще в 2009 г.[2]. В нем на основе статистических данных, анализа политических рисков и т.п. разработаны схемы вторжения в разные страны, дипломатично именуемые «комплексными операциями»[3]. И одной из таких стран обозначена… Украина! Иными словами, в 2009 г. уже был запланирован ввод воинского контингента США в эту страну! А кроме нее, в списке значатся Сирия, Афганистан, Ирак, Северная Корея, Бирма и Колумбия. Такие разные страны со своими специфическими проблемами – но, оказывается, их объединяет горячее желание США ввести туда (или в соседнее государство) ограниченный воинский контингент вперемешку с «гражданскими» специалистами! Кстати, директива Пентагона 3000.05, изданная в 2005 г., указывает, что подобные операции будут приоритетом для будущих американских военных миссий[4].И этот процесс обоснования сохранения сухопутных сил проходил под вывеской концепций операций по установлению стабильности, контрповстанческих акций и иррегулярной войны – в противовес доктрине превентивной войны, ставшей дойной коровой ВМС и ВВС США. А гражданские службы, работающие вместе с военными, создают впечатление действительно гуманитарной миссии, хотя современные методы ведения сетевых войн могут проходить вообще без участия военных[5].
И ещё более ранние (1938), где Крым уже "отдали"...
Интересный факт заключается еще и в том, что Украина включена вместе с Мьянмой (Бирмой) и Северной Кореей в одну группу[6]. Подобная логика объединения совершенно разных по политической системе, размеру и местоположению государств, видимо, известна самим разработчикам планов по проведению подобных операций. Однако возрождение стратегии сдерживания, которая может помочь сохранить военное статус-кво США, относится не только к Восточной Европе.
На Кавказе оказывается политическое давление на руководство Грузии – в попытке в очередной раз привлечь эту страну к более тесной интеграции с НАТО и, соответственно, сделать реванш на абхазско-осетинском направлении.
Раздувается тема и карабахского конфликта. Этот участок мог бы стать лакомым куском для армии США, так как после полученного опыта в горах Гиндукуша у проектировщиков новой кавказской войны есть дополнительный опыт (в этой связи напомним, что до своего назначения сопредседателем Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху американский дипломат Джеймс Уорлик работал заместителем спецпредставителя США в Афганистане и Пакистане, был главным переговорщиком по разработке и подписанию двустороннего соглашения по безопасности с Афганистаном).
В контексте исследуемой теме крайне показательно прозвучали слова Генерального консула США в Петербурге Брюса Тернера, который, выступая на открытии российско-американского научного семинара, призвал Россию расформировать военный округ и демилитаризовать свою суверенную территорию, ссылаясь на некую «угрозу» для Украины, которую якобы представляют действующие много лет военные части России. Кстати, до работы в Санкт-Петербурге он работал директором отдела по безопасности и политическим вопросам при бюро по делам Европы и Евразии государственного департамента США, где отвечал за взаимодействие с НАТО, ОБСЕ, отношения между Россией и НАТО и контролем над обычными вооружениями. (9) Следовательно, он имеет представление о целях и задачах армии США по отношению к ландшафту и региону. Южный военный округ (ЮВО) был образован 4 октября 2010 г. в ходе военной реформы 2008-2010 годов на базе Северо-Кавказского военного округа (СКВО). Также в его состав входят Черноморский флот, Каспийская флотилия и 4-е командование ВВС и ПВО. А дислоцируются войска в административных границах двух федеральных округов (Южного и Северо-Кавказского) на территории Республики Адыгея, Республики Дагестан, Республики Ингушетия, Кабардино-Балкарской Республики, Республики Калмыкия, Карачаево-Черкесской Республики, Республики Северная Осетия-Алания, Чеченской Республики, Краснодарском, Ставропольском краях, Астраханской, Волгоградской и Ростовской областях.
Кроме того, в соответствии с международными договорами за пределами России располагаются 3 военные базы округа: в Южной Осетии, Абхазии (сформированы 1 февраля 2009 г) и Армении. До возвращения Крыма в состав России еще одна «зарубежная» база находилась в Севастополе. В общем, ЮВО непосредственным образом связан с безопасностью Каспийско-Черноморского региона и Большого Кавказа.
Запад рассматривает в целом этот регион как передовой участок «евразийской дуги нестабильности», где конфликты не только сплелись в большой узел исторических, религиозных, гражданских и социальных противоречий, но и сталкиваются интересы крупных геополитических игроков. До сих пор по логике Запада в этом регионе находится три тлеющих (замороженных) конфликта и три непризнанных государства соответственно. Если исключить из взаимодействия США со странами региона виды вооруженных сил, не относящиеся к сухопутным или вспомогательным войскам, то можно заметить следующее. Для Грузии, например, приоритетным являлась американская военная помощь в сфере противотанковой обороны[10], хотя в целом до конфликта 2008 г. и после него Тбилиси получил по контрактам и в рамках иностранной помощи большое количество техники и услуг как со стороны стан НАТО, так и от более экзотических стран, таких как ЮАР[11].
Для Южного Кавказа также характерно, что государства этого региона проводят диаметрально разную политику в вопросах безопасности и примыкания к альянсам и силовым центрам. Военно-политическая среда региона характеризуется наличием стабильных угроз для Армении, обусловленных агрессивно-деструктивным политическим вектором Азербайджана и Турции[12]. Турция как важный сосед Южного Кавказа с самой большой армией в НАТО и мощными сухопутными силами также может вызывать определенное беспокойство. В первую очередь, не из-за Сирии, а из-за усиливающегося напряжения внутри турецкого общества, где после скандалов с делом «Эргенекон», протестов в парке Гези, разоблачениями по линии «Нурджулар» Гюлена, направленными против действующего премьер-министра Эрдогана и инциденте на шахте, унесшем жизни сотен людей, ситуация оставляет желать лучшего.
Тем не менее, утихание агрессивной риторики в отношении Ирана показывает и позитивные сдвиги в деэскалации напряжения в регионе.
Иными словами – тлеющие конфликты в вопросе сохранения мощи своих сухопутных войск и в контексте директивы 3000.05. на руку США, и те военно-политические силы, которые лоббируют армейские структуры этой страны, явно попытаются подбросить в эти конфликты новое топливо, чтобы пролонгировать собственное существование. Но даже если перевес будет на стороне других кругов в финансово-политическом истэблишменте США, вопрос о том, каковы будут их планы в отношении Большого Кавказа, остаётся остается открытым. Ведь, этот регион, так или иначе, остается под пристальным вниманием Вашингтона.
______________________
[1] cimsec.org[2] Civilian Surge. Key to Complex Operations. Washington. NDU Press, 2009[3] fondsk.ru[4] fas.org[5] Савин Л.В. Сетецентричная и сетевая война. Введение в концепцию. М.: 2011[6] Civilian Surge. Key to Complex Operations. Washington. NDU Press, 2009. Р. 26[7] voiceofrussia.com[8] bbc.co.uk[9] pravda.ru[10] izvestia.ru[11] wikipedia.org[12] noravank.am
